Мистицизм

[298]
 Так, в "Гимне Иисусу", прекрасной поэме или обряде из апокрифических "Деяний Иоанна", которые датируются раннехристианским периодом, Логос или Вечный Христос представлен как отвечающий своим трансцендентным, самоотверженным желанием каждому желанию души. [299]

 Душа говорит:
 "Я буду спасена".
 
 Христос отвечает:
 "И спасителем буду Я".
 
 Аминь.
 
 Диалог продолжается:
 "Я буду свободна".
 
 "И освободителем буду Я".
 
 Аминь.
 
 "Я буду поражена".
 
 "И поражать буду Я".
 
 Аминь.
 
 "Я буду рождена".
 
 "И родителем буду Я".
 
 Аминь.
 
 "Я буду вкушать".
 
 "И Я буду вкушаем".
 
 Аминь.
 
 "Я буду слушать".
 
 "И Я буду услышан".
 
 Аминь.



* * *


 "Я — Светильник для тебя, кто созерцает Меня,
 Я — Зеркало для тебя, кто постигает Меня,
 Я — Дверь для тебя, кто стучится в Меня,
 Я — Путь для тебя, странник".

 Та же фундаментальная идея обоюдных исканий Души и Абсолюта выражена великим мусульманским мистиком в терминах иного символизма:

 "He только влюбленный всегда ищет единения со своей возлюбленной,
 Но и его возлюбленная также ищет единения с ним.
 
 Но любовь влюбленного истощает его тело,
 Тогда как любовь возлюбленной делает ее прекрасной и сильной.
 
 Когда в  этом сердце загорается яркая искра любви,
 Будь уверен, что любовь откликается в  том сердце.
 
 Когда любовь к Богу вырастает в твоем сердце,
 Нет сомнения, Бог также питает любовь к тебе". [300]

 И мистическое видение происходит из духовной вселенной, содержащейся внутри круга любви, [301] и свободная, неутомимая человеческая душа, наделенная искрой божественного желания, "стремлением к Абсолюту", находит удовлетворение и истинную жизнь только в единении с этой Божественной Жизнью. Так в прекрасном символе Пэтмора — "ребенок у материнской груди" — "влюбленный возвращается к своей возлюбленной". [302]
 Все подлинно мистические символы, каково бы ни было их внешнее значение, выражают различные аспекты этой "тайны мира", эту изначальную истину. Но если фантастические схемы таких великих умов, как Аттар или Данте, открывают космический смысл этой тайны, то во многих символических описаниях — особенно в тех, которые мы встречаем в сочинениях экстатических святых, — над всеми общими абстрактными соображениями берет верх субъективно-личностный тон, осознание индивидуального отношения между этим единичным  Я и Верховным Я. В них философия и формальная аллегория отступают на задний план, а их место занимает сакраментальный язык экзальтированной эмоции, глубоко прочувствованного переживания. Все фазы обоюдной любви — ухаживание и противоборство, благоговейный страх и наслаждение, лихорадка желания, экстаз подчинения — привлекаются к описанию великой и сокровенной драмы души.
 
 К этим символическим транскрипциям интимного опыта принадлежит один изумительный эпизод из истории жизни духа.

Похожие записи: