Дитя с зеркалом

«Но тени чего?!» — спросил я себя. И не было мне ответа, и только странные люди улыбались мне тонкими расщелинами своих глаз, шепча, подобно листве пожухшей, загадочные слова, которые я не в силах был разобрать.
 
 Говорили они мне о черни, говорили тихо, говорили застенчиво. Чернь — это люди, которые умирают, но родятся в скором времени снова. Они же, эти странные люди, что шаркают по склонам в протёртых сандалиях, люди эти, средь которых и горы кажутся одинокими, решили умереть насовсем.
 
 И тогда увидел я, что они уже умерли! Среди теней находился я, и сам чуть было не стал я тенью. Отчего же зовут они чернью тех, кто не стал ещё тенью, а себя — нет, хотя сами они — тени, а тени черны! Кем ещё быть теням, если не чернью?
 И тогда разъяснили мне странные люди эти,  что есть чернь. «Чернь — это созидающие», — так думают эти жёлтые люди в протёртых сандалиях, что живут среди гор, которые кажутся оттого одинокими.
 
 «Но что же жизнь тогда, если не созидание?» — спросил я людей этих, глядя в узкие расщелины их неморгающих глаз.
 
 «Жизнь — это страдание, и она иллюзорна», — ответили мне тонкие губы их.
 
 «Но что же реально тогда, если не жизнь?» — снова спросил я людей этих странных.
 
 «Реальное непостижимо», — ответили они, улыбнувшись пустыми глазами, и стали вовсе безгласны.
 
 Умереть в жизни — вот оно высшее благо для тех, кто не считает себя чернью, но чёрен, как тень.
 
 «Зачем же ушли вы в горы? Там, внизу, полным-полно таких, как и вы, и даже «лучше» вас, ибо они уже умерли!» — так говорил я с тенями, чьи глаза никогда не смыкались, кроме как для временной смерти. Но не было мне ответа.
 
 И тогда спустился я с гор и повстречал людей там, что и вправду чернью себя считали. Они рассказывали мне, что жили прежде и будут жить впредь.
 
 А я спросил их — откуда знают они это, и они ответили мне, указуя на горы: «Там живут те, кто знает тайну сию лучше нас! Они говорят!»
 «Так вы можете ничего не делать, раз всё и без вас продолжается?» — спросил я тех, кто именовал себя чернью.
 
 «Ничего не делать — то признак мудрости, мы же чернь, нам не дано!» — так отвечали мне люди, которые называют себя чернью и живут подле гор, которые показались мне от слов этих ещё более одинокими.
 
 Дано человеку жить, но одни полагают, что это бессмысленно, другие — что неизбежно.

Похожие записи: